***
Сколько я вот так пролежала? Когда рушится твой хрупкий мир, словно карточный домик, время замирает, останавливается и совсем не желает продолжать свой разбег. Я чувствовала себя амебой. Тело отказывалось подчиняться мне. Кромешная тьма и шум ветра, это единственное, что я чувствовала кожей. Остальные чувства словно отключились. Не осталось ничего. Так же темно было и в моей душе. Такой же шум стоял в голове. Я понимала, что пора возвращаться домой, иначе Рене поднимет панику. Я не хочу снова подвергать ее тому ужасу, что она испытала во время моего побега из дома. Это и стало стимулом для того, чтобы подняться с холодной земли, сесть в машину и выбраться из этого леса.
Я подъехала к дому, в надежде, что мама уже спит. Не хотелось бы показываться ей на глаза. Видок наверное еще тот. Кажется, мои мольбы были услышаны. В доме нигде не горел свет. Пробравшись в свою комнату, я включила настольную лампу и поспешила переодеться. Укутавшись в махровый халат, я взглянула на себя в зеркало. Зря. На меня смотрела бледная девушка, с пустыми, красными от слез глазами, на щеках были видны грязные разводы. Кажется, я пыталась вытереть слезы, а руки были испачканы. Никогда еще не видела себя такой, но и никогда я не любила так сильно, да что там говорить, я никогда не любила никого, так как любила Эдварда. И полюблю ли вообще?
Я взяла влажные салфетки и принялась удалять грязь с лица и рук. Удовлетворившись результатом, я села на кровать и укуталась в плед. Нужно согреть ледяные руки и ноги, иначе подхвачу простуду. Но разве это меня так сильно волнует? Никакая простуда не способна заставить меня забыть о случившемся. Я обвела комнату взглядом. Каждая мелочь здесь напоминала о нем. Каждый уголок. Я скинула с себя плед, поднялась и прошлась по комнате. Вот здесь Эдвард подхватил меня, когда споткнулась (я смотрела на порог своей двери), вот здесь мы пили чай (несколько шагов и я уже около письменного стола). Я выдвинула ящик стола и достала фотоальбом. Руки предательски дрожали, но я должна вынести это. Придвинув стул поближе к источнику света, я принялась рассматривать фотографии. Когда дело дошло до общих фотографий с Эдвардом, я стала вытаскивать их и рвать. Рвать в клочья так же, как он разорвал мою душу, превратив ее в кучку мусора. Фотография за фотографией превращалась в маленькие кусочки. Кусочки моей счастливой жизни, которых уже никогда не вернуть. Когда на пол упал последний кусочек, внутри меня что-то сломалось. Какая-то невидимая струна лопнула. Я спрятала лицо в ладони и снова заплакала.
Перебравшись с неудобного стула на кровать, я лежала, раскинув руки, и смотрела на причудливые тени на потолке. В моей голове не было не единой мысли. Я думаю, что это и к лучшему, иначе моя голова давно бы лопнула от напряжения. Самый страшный проступок человека, на мой взгляд, это именно предательство, то, что я никогда не смогу простить. Особенно когда тебя придает самый близкий, самый родной и любимый человек.
Приглушенный свет ночника в комнате, постепенно стал меняться на более светлый, естественный утренний свет. Я так и не сомкнула глаз. Боялась, что стоит мне уснуть, как я увижу Эдварда, целующегося с другой. Кто она такая? Зачем ему нужно было врать? Почему я смогла за доли секунды запомнить лицо этой девушки. Я никогда не смогла бы сравниться с ней. Высокая блондинка с голубыми глазами, шикарной фигуркой и ногами от ушей. Явно ровесница Эда. Именно такая должна быть рядом с ним. Именно такая красавица должна быть матерью Изи.
Странная догадка озарила меня, и я резко села на кровати, от чего перед глазами поплыли разноцветные круги. Но что эта женщина может делать здесь? Ведь Эдвард говорил, что она не любит его, что он не нужен ей. Неужели и это не было правдой?
-Белла, - в комнате раздался скрип двери и легкие шаги.
-Да, мама, - я сидела спиной к входу, поэтому она не могла видеть мое лицо. Не хочу, чтобы она жалела меня. Это убьет меня.
-Дочка, Эдвард искал тебя вчера. Он сначала звонил, а потом приезжал.
-Я знаю, - что ему еще нужно? Хочет посмеяться над дурочкой Беллой?
-У вас что-то случилось? – ее теплые руки легли на мои плечи. Но это тепло не могло согреть меня.
-Мама, давай мы навсегда вычеркнем имя Эдварда Каллена из нашей жизни?
-Белла, - мама села напротив меня, поглаживая по щеке, - да ты вся горишь, - ее голос был обеспокоенным и заботливым. От этого наставшее было спокойствие, помахало мне ручкой, а по щекам покатились слезы.
-Девочка моя, -Рене обняла меня, прижимая к своей груди, - все будет хорошо. Не плачь. Ни один мужчина не достоин твоих слез, - я прижалась к ней, размышляя над дальнейшим будущим.
-Мама, я решила не уезжать из Форкса, - немного взяв себя в руки, выдавила я.
-Но, как же учеба? Ты же хотела пойти в университет. В Форксе есть только технический колледж.
-Я подам сегодня туда документы, сдам экзамены и буду рядом с тобой. Нам не придется расставаться.
-Ты уверена, что хочешь этого? Каллены, насколько я знаю, собираются вернуться в Финикс. Я думала, что ты поедешь с ними, - Рене казалась растерянной.
-Нет, мне пора уже давно научиться жить самостоятельно - твердо заявила я и поднялась с кровати, - я пойду приму ванну, а потом поеду в колледж.
-Белла, детка, но у тебя температура, это подождет.
-Нет, - я подошла к своему комоду, взяла белье и отправилась в ванну.